Больше месяца село Андреевка Бучанского района Киевской области, недалеко от города Макаров находилось под оккупацией российских войск. В этом селе находился приют Гавань, основанный партнерами НЕЛЦУ, общественной организацией Дом Милосердия, а на его базе – филиал киевской общины Святого Мартина. Предикантом (проповедником) в этом филиале служил Сергей Березин. Он пережил вместе с подопечными Гавани весь период оккупации и был свидетелем преступлений оккупационных войск, в том числе разрушения здания приюта. Спустя месяц после освобождения, он согласился дать интервью и рассказать о произошедшем, о том, что помогло выдержать испытания и сохранить веру в такое сложное время, а также о том, как пережитое повлияло на его личность. Беседовал координатор медиа-служения НЕЛЦУ диакон Александр Жакун.
Александр Жакун: Расскажи, пожалуйста, что из себя представлял приют Гавань, как он появился в Андреевке, и как ты там оказался?
Сергей Березин: В Киеве действует общественная организация Дом милосердия. И эта организация занимается помощью бездомным, в особенности людям с инвалидностью, которые оказались в тяжелом положении. Дом Милосердия снимал для них в Киеве квартиры, параллельно помогая социализироваться, восстановить личность и документы. У организации всегда была мечта создать приют в селе. В 2020 году они приобрели дом в селе Андреевка и перевезли часть людей в новосозданный приют. Гавань создали для того, чтобы такие люди могли там жить, социализироваться, выполнять по мере возможности работу по дому и на приусадебном участке, а также могли получить духовную опеку.
Основатель Дома Милосердия Алексей Кучапин предложил мне туда переехать, заниматься административными вопросами, следить за хозяйством и порядком. Община Святого Мартина открыла на базе приюта свой филиал и благословила меня на служение предиканта, чтобы я там проводил богослужения, библейские уроки, помогал подопечным оставить прежний образ жизни и жить на основе христианских принципов.
АЖ: Сколько человек находилось в Гавани на момент начала полномасштабной войны?
СБ: Двенадцать человек, включая меня. Трое были членами Общины Святого Мартина, еще пять человек проходили катехизацию, курс основ христианской веры.
АЖ: Что вы ощущали, когда началась оккупация? Как вели себя россияне поначалу?
СБ: Когда началась полномасштабная война, то сотрудники Дома Милосердия предложили подопечным выбор: выехать или остаться в Андреевке. Все решили остаться. Когда мы услышали первые обстрелы, и в село уже вошли российские военные, мы посчитали, что они быстро поедут дальше на Киев. Зачем им Андреевка? Но наши военные, не дали им пройти, и они вынуждены были остановиться в селе. Вот тогда мы действительно почувствовали угрозу. Люди были расстроены тем, что мы оказались в ситуации, когда не можем выбраться из села, охваченного военными действиями. Но паники у нас не было.
ОЖ: У який момент зникли зв’язок та електрика?
СБ: Россияне вошли в село 27 марта. Это было воскресенье, как раз в это время, когда должно было быть богослужение. Россияне начали обстрелы, и нам пришлось бежать прятаться в подвал. И как раз на следующий день рано утром мы услышали сильный взрыв, после которого пропали электричество, интернет и начала исчезать мобильная связь. Мой мобильный оператор почти сразу перестал работать. Сеть других еще можно было поймать, но оккупанты очень агрессивно реагировали на попытки выйти с кем-то на связь по мобильному телефону. Нам удалось лишь сообщить, о сложившейся ситуации, после чего связи не было до момента освобождения.
АЖ: Как у вас в первые дни обстояла ситуация с продуктами, водой и медикаментами?
СБ: В приюте был колодец, поэтому с водой больших проблем не было. Хотя, когда пропало электричество, то многие из подопечных не могли им полноценно пользоваться из-за физического состояния, так как электронасос не работал, а сил набирать воду самостоятельно у них не было. У нас были запасы еды, которые хранились в доме, а в подвале было несколько мешков с картошкой на посадку и домашние консервы. Незадолго до начала боевых действий мы закупили наиболее необходимые в мирное время лекарства, но война показала, что того, что нужно в военное время: бинтов, перевязочных материалов и т. п. — у нас не оказалось…
АЖ: Как к вам относились россияне? Не было попыток ограбить приют с их стороны?
СБ: Слава Богу, нет. Они пришли, посмотрели, что тут живут пожилые люди и люди с инвалидностью и ушли, ничего не забрав. В этот момент мы ощутили какую-то особую Божью защиту. Но я слышал множество свидетельств от других жителей села о мародерствах и других преступлениях, которые совершили оккупанты.
АЖ: Когда и как было разрушено здание Гавани?
СБ: Еще 10 марта снаряд упал неподалеку от дома, и это привело к разрушениям: были выбиты стекла в женской спальне. И тогда уже стало понятно, что Гавань под угрозой. Россияне вели огонь из танков прямо со дворов, прикрываясь жилыми домами, и часто их при этом задевали. В одном из соседних домов таким образом снесли веранду, а в другом уничтожили сарай и летнюю кухню.
12 марта один из таких снарядов, выпущенных россиянами, задел крышу приюта и начался пожар. Меня не было в здании в момент пожара. Я сразу прибежал, чтобы помочь подопечным эвакуироваться, но большинство из них уже сами спустились подвал. Я добрался до огнетушителя и пробовал потушить пожар, но огонь слишком быстро распространился, и через три часа здание приюта сгорело дотла.
На одну из женщин — Людмилу, во время пожара упала балка перекрытия и сильно повредила спину — образовалась рваная рана, которую нужно было должным образом обработать и зашить. Но в селе не было врачей, и из-за того, что ей не смогли оказать должную медицинскую помощь, а также из-за многих других предыдущих проблем со здоровьем Людмила умерла через две недели. Ее похоронили на сельском кладбище.
В огне сгорели личные вещи, телефоны, большая часть припасов — осталось только то, что было в погребе. Очень помогло то, что в Андреевке находился реабилитационный центр Макаровской христианской церкви — они нас приютили после пожара, и мы не остались без крыши над головой. Там же было некоторое количество продуктов, которыми они смогли с нами поделиться. Благодаря этому мы не голодали. А также нам очень сильно помогли соседи по улице.
АЖ: Как уходили из села российские войска?
СБ: С тех пор как вошли россияне, каждый день мы слышали звуки выстрелов из орудий и автоматов, постоянно летали снаряды. Но в какой-то момент стало намного тише. Мы почувствовали, что что-то изменилось. В тот же день мы с одним из живших в реабцентре пошли узнавать у россиян, можем ли мы провести похороны Людмилы. Мы взяли белый флаг и пошли искать кого-то из командиров. Но перед этим мы видим, что грузовик с цистерной бензина куда-то едет так, как будто они сворачивают свое присутствие. Было видно, что оккупанты заняты чем-то другим, но похороны провести нам в итоге разрешили.
И вот после этих похорон, через 5 дней интенсивность обстрелов еще больше сократилась. Еще через один день, 30 марта, наступила полная тишина. Поползли слухи, что россияне уезжают, и, по крайней мере в Андреевке боевые действия заканчиваются. После одной из встреч, которую мы провели в реабцентре, мы увидели, как приехали россияне, зашли в один из домов, а и начали выносить оттуда микроволновку, телевизор и другие вещи. Мы были шокированы, но подумали, что если они начинают грабить, значит скорее всего, собираются уезжать. И потом уже нам соседи начали говорить, что все – россиян в Андреевке нет.
АЖ: Как в село вошли украинские военные? Что вы испытали при встрече с ними?
СБ: 31 марта числа мы с членом нашей общины Юрием Копытко решили пройтись до Центральной улицы. Мы доходим и видим каких-то военных. Мы не поняли сначала каких. Я подумал, что это россияне, а Юрий говорит, что форма больше похожа на нашу. Мы подходим ближе, и это действительно оказались наши военные, разведка. Они занимались разминированием, потому что россияне после себя оставили кучу взрывчатки, мин и растяжек. По трассе, по дорогам, по обочинам… И мы говорим «Здравствуйте! Мы так рады, что вы тут! Как обстановка?» А они говорят «Все хорошо. Мы их выгнали уже, и их больше тут не будет, этих бандитов, не переживайте». Мы говорим «А как можно вообще выехать из села и когда?» Нам говорят, что где-то через два-три дня только, когда они хотя бы половину села разминируют.
Мы этому обрадовались, конечно, но еще было непонятно, как долго нам придется оставаться в селе до того, как появится возможность уехать. У нас не было связи ни с пастором Игорем Шемигоном, ни сотрудниками Дома Милосердия, потому что у меня, как у большинства телефоны сгорели в доме. В общем, была радость, но была и неопределенность. Что нам делать дальше? Как выходить на связь?
Спустя какое-то время приехали уже другие наши военные и начали помогать людям, даже эвакуировали женщину с детьми. И мы обрадовались, поняли, что все наконец-то нас освободили и, может быть, и нас заберут. На следующий день приехал социальный работник Дома милосердия, Владимир Скворинский, и он нас всех отвез в соседнее село Липовку — оно не так сильно пострадало от боев. Мужчин поначалу отвезли в другой реабцентр, мы там какое-то время находились, а женщин сразу отвезли в Ивано-Франковск. Спустя какое-то время смог приехать Игорь Шемигон. Он забрал туда оставшихся подопечных-мужчин, а я уже поехал домой в Киев.
АЖ: Что помогло вам и тебе лично пережить эти трудные времена?
СБ: Я читаю Библию по плану и старался продолжать это делать во время оккупации. По плану как раз выпало чтение книги Исход. Я посмотрел на книгу совершенно другими глазами и увидел, как Бог помогает нам. Он видел проблемы, видел страдания израильского народа и помог ему. Он их вывел их из Египта, дал еду и воду, и все время заботился о них. Бог допустил, чтобы они были в рабстве, но освободил из него, и дал им после этого силу и помощь. Вот так же и в моей ситуации: я понял, что Божья воля была в том, чтобы я там остался. Я понял, что Он меня выведет, Он меня освободит, Он мне поможет, Он позаботится обо мне, и что я не буду даже ранен. Я действительно чувствовал очень сильную Божью поддержку, но чтобы не искушать Его, я, конечно, старался не подвергать свою жизнь ненужной опасности.
По воскресеньям я проводил богослужение для желающих, проповедовал и пытался утешать Словом Божьим. Например, так как книга с Библейскими Лозунгами на 2022 год сгорела, я выбрал на 27 марта текст из Евангелия от Марка 10:37-45, где ученики Иисуса просят, чтобы они сели по правую и по левую руку, то есть заняли самые выгодные места в царском дворе. Иисус спрашивает у них: «Можете ли пить чашу, которую Я пью, и креститься крещением, которым Я крещусь? «. Но они сказали «Можем». И тогда Христос говорит «Чашу, которую Я пью, будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься». И когда я готовился к проповеди, то осознал, что Господь хочет, чтобы, я, как Его ученик, выпил эту чашу, которую Он мне приготовил. Поэтому мне нужно смирение, чтобы принять эту ситуацию и выпить чашу до конца, какая бы она не была горькая.
АЖ: Что изменилось в твоей жизни после этого опыта?
СБ: До этого как-то не понимал до конца ценность жизни. Жизнь да жизнь, ничего особенного. Конечно, это дар Божий. Но, как правило, ты не осознаешь, что ты просто живешь. На самом деле живешь. После всего произошедшего уже понимаешь, что жизнь, что каждый день, который дает Господь Бог — это великий драгоценный дар, который нужно использовать в Его славу.
Для себя я вынес также из этой ситуации, то что нужно ценить все то, что у тебя есть, даже малое. Оставшийся кусочек хлеба, или картошка, кроме которой возможно скоро нечего будет есть. И это все тоже дар Божий. Нужно это ценить и быть благодарным Богу всегда и во всем, какой бы ситуации ты не был.
Я постоянно молился Богу, особенно за людей: за своих родственников, за себя, за церковь и за тех, кто тяжелом положении. Когда я узнал, что Бердянск в оккупации то особо молился за прихожан нашей церкви в этом городе.
И также я начал уже по-другому смотреть на Библию. Мне она открылась, не только как текст, который помогает тебе в духовной сфере, но также как и текст, который тебя вдохновляет и дает силы дальше что-то делать и служить Богу. Теперь больше смотрю на Библию, как на слово Божье, свидетельство о Его воле, которую нужно исполнять. Пришло понимание, что в какой бы ты ситуации не оказался, на это есть Божья воля и Бог силен тебе помочь и вывести из нее.